Маска, кто ты?

Большинство людей почти всю жизнь носят маски. Некоторые носят одну маску на все случаи жизни, а другие – разные маски с разными людьми и в разных обстоятельствах…

Почему люди носят маски? Когда, вдруг, человек решает одеть их? Для чего? В каком возрасте они появляются? Думаю, большинство масок мы себе придумываем уже в детстве, не в раннем, конечно, тогда мы чисты и открыты, а где-то в первые школьные годы. Потребность в масках увеличивается у подростков, а став взрослыми, мы порой даже и не можем понять, что есть наша маска, а что – мы сами. Так сильно срастаемся с ними, так беспомощно чувствуем себя без них… Так, порой, боимся встречи с самими собой настоящими…

Рождение маски
Мою первую маску, как мне помнится, я надела лет в девять. Снять мне ее с большим трудом, удалось лишь в зрелом возрасте, пройдя через множество испытаний и осознаний. А тогда я была очень чувствительным ребенком, легко ранимым, жаждущим любви и нежности. (Впрочем, этого хотят все дети.) Впечатлительная маленькая девочка с живым воображением, сильно чувствующая несправедливость и фальшь. Я была абсолютно беззащитна и меня обижали все, кому не лень. Часто, вспоминая свое детство, я начинаю плакать. Раньше, я плакала от боли и обид, сейчас все больше от сострадания к своему внутреннему ребенку, и от радости, что он выстоял, не сломался и опять научился любить и заново открылся миру.

Мои родители часто ругались. Помню как я вся внутренне и внешне сжималась, слыша крики, взаимные упреки и обвинения. Мне хотелось спрятаться, сбежать куда-то, просто раствориться и не быть. Чем старше я становилась, тем чаще я сама попадала под обстрел этих скандалов – то, случайно, как бы под руку, то меня уже считали причиной, чуть ли не каждого скандала. Ребенком я была тихим, но упорным. Никогда не хотела делать то, что мне внутренне не подходило. Но меня ломали, как большинство родителей, в те годы, ломало своих детей, пытаясь приспособить их под среднестатистическое понимание «хороший ребенок», «послушный ребенок». Мои попытки отстоять свое право быть самой собой считались плохим поведением, и мне за все доставалось, и, часто очень больно…

Думаю, что от рождения я была вегетарианкой, пока меня не переучили и заставили, я долго не хотела есть мясо, а питалась, в основном, фруктами и овощами. Но в меня упорно втискивали мясо и куриные бульоны. Мама часто, чуть ли не гордясь своим поступком, рассказывала одну из своих любимых историй о моем непослушании. Я не хотела ни наваристый борщ, ни куриный бульон, и устав меня уговаривать и угрожать, она просто вылила мне все это на голову. Сейчас многие родители уже в состоянии понять, что дети имеют полное право сами выбирать, что есть или нет, любить или не любить какие-то продукты, а раньше это воспринималось просто как каприз и акт неповиновения, за которым следовали многочисленные наказания. Невозможно осуждать их за это – они просто не могли и не умели иначе – дети войны, пережившие голод.

Мама считала, что ребенок должен делать все, что только скажут родители, что у него не должно быть ни своего мнения, ни чувств, ни мыслей. Часто, видя мое неповиновение, она сокрушалась, что хотела девочку, а получила непонятно что… По молодости и незрелости, она не понимала, что хотела не девочку, не ребенка, а послушную куклу, без характера и воли, которая бы выполняла беззвучно ее капризы. Думаю, эту модель она унаследовала от бабушки, своей мамы. Мой папа, напротив, считал, что дети те же взрослые, только маленькие и имеют право мыслить и иметь свою точку зрения. Только, увы, эта его позиция ограничивалась сразу, как только моя точка зрения не совпадала с его… Тогда меня опять считали непослушной, своевольной упрямой – плохой и требующей наказания.

Я очень сильно переживала из-за всего, что происходило в семье – ссоры, скандалы, взаимные обиды и постоянные попытки переделать и сломать меня. Мне было невыносимо больно. Маска послушания и тайного «делания» по-своему, помогала мне в школе, где мне тоже приходилось несладко, но дома было другое дело, нужна была другая маска, маска протеста. И, вот: Однажды, чтобы справиться с этой болью, я придумала себе такую маску – черствая, равнодушная, циничная, скептически относящаяся ко всему, что происходит вокруг. Эта маска стала моим панцирем, моей броней, ширмой – скрывшей израненную душу ребенка, тоскующего по приятию, безусловной любви и желанию, просто быть такой, как есть…

Эта маска помогала мне терпеть и физическую боль, и душевную. Помогала терпеть и выстоять, но не сделала меня счастливее. Маска никогда не может сделать нас счастливыми, так как она искусственна по своей сути. Маска – не есть мы.

Эту мою маску «подпитало» чтение. В том возрасте, в первый раз я прочитала «Трех мушкетеров» и Миледи – гордая, непокорная, мстящая своим врагам, стала моим кумиром. Нет, я не была ни злой, ни кровожадной, ни жестокой, как думаю и изначально такой не была и героиня книги, попавшая в жесткий мужской мир, где ей нужно было просто выжить. Мне было больно, нестерпимо больно, а маска помогала справиться с этой болью. Мысли о мщении давали силы жить дальше. (Я, ведь, тогда еще не знала, насколько разрушительна эта энергия и сколько сил уходит на ее поддержание). И я, в этом смысле, не исключение.

Миллионы людей одевают множество масок, в попытках уменьшить боль, скрыть свою ранимость, подлинные чувства и стремления. Это их попытка обезопасить себя от других людей, носящих подобные или другие маски. Пока мы общаемся друг с другом, используя маски, настоящая жизнь, настоящие чувства проходят мимо нас. И та энергия, которая могла бы идти на что-то полезное, идет на удержание маски, ее совершенствование и ее закрепление. А подлинное счастье, подлинные перемены начинаются там, где сброшены маски, там, где главное – подлинность, искренность и прозрачность.

 
——————————–
Читайте так же Маска, я тебя знаю!